Вчера (2 сентября) на сцене Александринского театра в рамках XI Международного театрального фестиваля «Александринский» показали спектакль «Площадь героев» по пьесе австрийского писателя и драматурга Томаса Бернхарда в постановке всемирно известного польского режиссера Кристиана Люпа.
Смердящая и нелюдимо пустая после самоубийства профессора Йозефа Шустера квартира рядом с Хельденплац (Площадью Героев), где Гитлер пятьдесят лет назад провозглашал аншлюс Австрии и Третьего рейха, держит с самых первых минут зрителя в оцепенении, заставляя его прислушиваться к едва различимым голосам и наблюдать за редкими движениями служанки и экономки, которые своими бесконечными разговорами погружаются сами и погружают сидящих в зале в историю жизни и смерти суицидального профессора. Два огромных, скрытых полиэтиленом, дубовых шкафа с белоснежными сорочками и исиння черными костюмами, множество пар старых и новых туфель, коробки с надписью Oxford, огромное закоптившееся от грязи окно и серые стены. Вот и все декорации сцены-квартиры, очень точно передающие зловещие настроения того времени. Сухо и скупо. Как и родина, на которую вернулся из оксфордской эмиграции профессор вместе с семьей. Служанка все время глядит в окно, откуда накануне выпал Йозеф Шустер, надеясь найти извне ответы на мучающие внутренние вопросы, в то время как экономка гладит и складывает сорочки хозяина так, как он ее много раз учил. ««Гладить – это искусство»,- говорил профессор» -, напевает Циттель. Местами создается впечатление, что, любовно утюжа идеально накрахмаленную белую ткань, фрау Циттель поглаживает любимого профессора. За ней со стены, прикрывая лицо руками, наблюдает бесцветный призрак самоубийцы.
Второе действие 4-х часового спектакля не многим динамичнее первого, но глубина и содержание высказанных идей поражает воображение. Все происходит на кладбище, где брат Йозефа Роберт и две сухие и жилистые, «незамужние, занимающиеся умственным трудом» дочери провожают в последний путь очередного борца-самоубийцу из рода Шустеров. В какой – то момент кладбище из участка земли для траура и поминания останков становится местом жарких дискуссий и утопических мировоззрений дяди Роберта; могилы посредством нескольких точных высказываний трансформируются в плацдарм для брани против государства, австрийского народа, общего скудоумия и массового свинства преступников в овечьих шкурах.
«Политический обман, имитация демократии, патриоты стали могильщиками своей страны, государство – смердящая трупом помойная яма, премьер-министр, ловко распродающий свою страну, циничный мир прогнивший насквозь». В зале люди потихоньку посмеиваются…а над кем?! Над собой?!
Ведь страшно не то, что это было…страшно то, что ничего не изменилось за прошедшие 40 лет.
Очень точные определения происходящего в мире и верно подмеченные вопросы дает публике автор пьесы «Площадь героев». Томас Бернхард — пророк в своем и мировом отечестве… Гений, опережающий время. Непримиримый одиночка, критиковавший все австрийские институты, за что снискал славу очернителя и антиавстрийца. Через своего героя Роберта Шустера спустя долгие годы заговорит со зрителем сам автор — на мгновение оживший Бернхард. Но будет ли он услышан сегодня?! Или, как раньше, «все разевают рты, но позабыли думать»?!
В третьем действии пьесы сцена становится уже знакомой зрителю по первому действию квартирой. Стол на восьмерых. Интеллектуалы, раздавленные пошлостью и глупостью, помянут за тарелкой супа «обувного фетишиста» Йозефа и вновь заведут бесконечные споры о людской тупости и бессмысленности бытия. Но их слова постепенно пропадают в потоке ревущей толпы на Хельденплац. Толпа отчетливо слышимой,… окно в квартире разлетается вдребезги. Занавес.
«Нацисты снова повылезали из всех щелей»
