Несколько лет назад основатель и художественный руководитель/директор Санкт-Петербургского театра «Русская антреприза» имени Андрея Миронова Рудольф Фурманов пригласил  к сотрудничеству  самого стихийного и фантасмагорического украинского режиссера  Андрия Жолдака для поднятия (и этого Фурманов не скрывал ни в одном  интервью) привлекательности театра и разбавления текущего классического репертуара (напомню, что  Жолдак начал свою работу в Петербурге в 2000 году, когда по заказу Сергея Шуба  поставил для Балтийского дома  «Тараса Бульбу»).

 

Жолдак для «Антрепризы» выбрал  скандально-известный роман Гюстава Флобера «Мадам Бовари», где по задумке режиссера главных героинь должно было быть две — старая и осовремененная Бовари  Постановка снискала —  пусть и сомнительный —  успех у публики,  про Жолдака заговорили в театральных кругах, и  за Фурмановым  поспешили последовать и другие крупные театры города. Так, в скором времени,  Жолдак оказался на подмостках БДТ им. Товстоногова («Zholdak dreams: похитители чувств»), Михайловского театра («Евгений Онегин») и Александринского театра («По другую сторону занавеса» по мотивам «Трех сестер» А. П. Чехова).

 

Казалось бы,  ну что Жолдак может сказать Петербургу, если берется за бессменную классику, в которой сложно особенно развернуться, потому что самое важное, что хотел донести до своего (в том числе и современного) читателя  писатель, уже сказано и не раз. Но в этом и состоит гениальность и неординарность гарного хлопца, которому скучно и совсем не хочется быть примитивным режиссером, коих все любят и гладят по головке. Жолдаку нужен драйв, экстрим, вызов публике и самому себе в первую очередь. Именно поэтому режиссер меняет сцену и зрительный зал в постановке «По ту сторону занавеса» местами, помещая публику именно «по ту сторону». Императорский театр становится беззвучной декорацией для «Трех сестер», оживших вновь в 4015 году благодаря современных технологиях и реконструкции мозга. Видеопроекции океана, леса и грустная музыка — постоянные участники спектакля.

Реинкарнированные сестры  проживают по задумке Жолдака какую-то новую жизнь, в которой известное «в Москву», в Москву» остается где-то очень далеко за кадром (возможно, по ту сторону занавеса), становясь совсем неважным, а на первое место выходят взаимоотношения отцов и детей. Жолдак замешивает три пьесы Чехова («Чайка», «Дядя Ваня» и «Три сестры») в одну, давая своим героиням возможность окунуться в далекое, и  как выясняется, печальное детство и прожить его снова в окружении отца да матери, обнажая все нелицеприятные «внутриутробные»процессы.  Жолдак много времени уделяет сцене  домашнего насилия — где средняя Маша (Елена Вожакина) становится жертвой домогательств со стороны отца. И это событие станет переломным в ее жизни, потому что будущий супруг Кулыгин (Виталий Коваленко) потеряет смиренный вид, данный ему  при рождении Чеховым, и превратится в кровожадного монстра, желающего  против воли супруги ей обладать,  в достаточно безжалостной и извращенной форме.

Маша у Жолдака беспросветно больна от бесконечного мужского насилия над своим хрупким телом и посему пытается найти утешение в объятиях  старого  и лысеющему Вершинина (Игорь Волков) предательски похожего на ее отца (Вершинина и отца сестер играет один и тот же актер).  Любопытно и то, что Ольгу и Наташу играет также одна артистка (Елена Калинина): с одной стороны — она -старая дева, с другой — взбалмошная девица, меняющая при живом муже одного героя-любовника на другого. Жолдак намеренно сообщает нам, что Наташа поразительно похожа на Ольгу. Возможно, именно поэтому Андрей Прозоров (Степан Балакшин), запутавшись, отчаянно целует старшую сестру в губы, видя в ней нотки своей любимой супруги. Ирина (Олеся Соколова), которой уже совсем  не до работы (как в оригинале) весело резвится с Тузенбахом (Иван Ефремов) и Соленым (Владислав Шинкарев), играя с ними в теннис, пока однажды ей не придется сделать свой роковый выбор, повлекший в дальнейшем смерть Тузенбаха в прозрачной барокамере. Жолдак дает дуэли двусмыленный посыл (мол, не достанься же ты никому): Соленый спускает штаны с Тузенбаха, желая им обладать до того, как убить.

В финале режиссер стреляет в своих марионеток-сестер, убивая их навсегда, НО давая  возможность сказать публике самые  главные, по мнению режиссера, слова :» Надо жить…если бы знать»