Спектакль “1926” ожидаемо не избегает сравнения с другим проектом Валерия Галендеева, который тоже играют в Малом зале Филармонии — “Неизвестным другом” Раппопорт и Осетинской. И там, и там — оправленный в музыку роман в письмах. Но при формальной похожести постановки совершенно полярны: нахрап против нежности, экспрессионизм против импрессионизма.

Боярская-Цветаева свою роль рисует размашистыми штрихами: чеканит согласные на концах слов, кричит, демонстрируя накал чувств, и постоянно взвинчивает ритм. Пастернак Белого — куда более живой и настоящий, — то заражается её безумием, то возвращается к себе. Показать эти качели Белому замечательно удаётся, хотя при своем актёрском диапазоне он по большей части мелко плавает и выдаёт полную мощность только в конце. Ещё одно действующее лицо — олицетворяющий то эпоху, то сами чувства барочный скрипач и контртенор Дмитрий Синьковский с выбеленным лицом, который звучит прекрасно, но остаётся даже не на вторых, а на третьих ролях с функциями перебивки и музыкального сопровождения проекционного ряда и не всегда понятным репертуаром — тут и Бах, и Барток с Онеггером, и Пьяццола.

Историю романа по переписке Пастернака и Цветаевой, которому так и не удалось воплотиться в реальной жизни, сценарист и режиссёр Алла Дамскер вписывает в контекст эпохи — от становления большевиков до воцарения Гитлера, которые нанизываются на текст поэмы “Крысолов”. Но эпоха несколько меркнет на фоне истории любви — и дело не только в огромности самой истории, но и в наивности ассоциативного и символического ряда. Серо-красные проекции на белой кирпичной стене; Ленин, Троцкий и Гитлер; “Голконда” Магритта с её идеей соотношения общего и индивидуального и антиутопической фантазией о всемогуществе; белая рубашка, которая и младенец, и воплощённый быт, и мостик между возлюбленными, и погребальный саван — всё это такие лобовые метафоры, которые придают действию эффектности, но отказывают ему в глубине.

Выходит нечто плакатное и душещипательное в духе журнала “Караван историй”: два гения сбегают от реальности в несбыточную мечту. Она — слишком огромна, чтобы полюбить её полностью, он — слишком нерешителен, чтобы попробовать. Она страстно зовёт и твердит о любви и бессмертии, он жалуется на флюс, щадит жену и откладывает поездку — то ли чтобы заработать, то ли чтобы «вернуть истории поколение, отпавшее от неё». В общем, путается в показаниях. Романтик здесь дрогнет сердцем за Цветаеву, прагматик поддержит осторожного Пастернака — и всё довольно гладко выходит, но есть ощущение, что реальность не так проста. И этот минус постановки — одновременно и плюс: она вызывает желание изучить матчасть и проверить свои впечатления о знаменитой истории любви.

Смотрела и писала Алена Мороз.