Спектакли Евгении Сафоновой выпадают из числа других. Это всегда маленькие сцены (за исключением «Лица Земли») и большие смыслы. Ее работы отличает какая-то особая аутентичность (собственно, и сама Евгения достаточно нелюдима) — произведения безжалостно оголяются полностью, чтобы со 100% вероятностью режиссер мог попасть в СЕРДЦЕвину; тексты выверены от начала и до конца, просчитано каждое движение. Проекты вынашиваются долго, чтобы потом застрять в сознании зрителя навсегда.
Достоевским «Братьям» не дали даже фамилии в названии, впрочем как и лишили их какого-либо сюжета. Несмотря на то, что скелет произведения полностью сохранен, Сафонова следует ему едва ли. Здесь не важно, кто, кому, зачем и почему. Здесь важен человек сам по себе, его внутреннее при столкновении с внешним. Режиссер кропотливо шлифует один за другим телесные алмазы, чтобы добраться до самого ценного, что есть в этих грузных камнях, — до бриллианта человеческой души. Шесть протагонистов — шесть исповедей. Комбинаторика текстов искусно подана в виде множества (на первый взгляд, бессвязных) монологов. Герои говорят друг с другом, не разговаривая. Текст каждым актером пропускается через себя, «чтец» говорит как будто изнутри со своим персонажем, не обращая внимания на других участников процесса.
Все герои «Братьев» (Дмитрий, Алёша, Иван Карамазовы, Павел Смердяков, Грушенька, Екатерина Ивановна) находятся на сцене на протяжении почти 4-х часового спектакля. Один говорит, другой безмолвствует, третий отстраненно смотрит в сторону, но при этом все задействованы, все проживают. Кто-то просто своим присутствием создает необходимую невыносимость атмосферы. Минимальные декорации обрамляют большое и глубокое содержание — кушетка, где в исступлении бьется Митя Карамазов (Филипп Дьячков), вслух рассуждая, где взять 3000 рублей, — вода, микрофоны. Во втором действии Сафонова добавит что-то наподобие крыльев мельницы, которые безжалостно будут ломать все на своем пути, унося Митю от одной двери к другой в поиске заветной суммы, пока другие братья беседуют о вечном — о Боге, о вере, о прощении, о любви, о всемирной гармонии ценой слез ребенка. Именно тут прозвучат устами Ивана (Вячеслав Коробицин) кульминационные темы романа Достоевского. Надо заметить, что никогда еще так явственно тема детей не звучала, как в тот вечер, когда весь русский мир переживал трагедию в Кемерово. В третьем действии Алёша (Евгений Перевалов) не выйдет вместе со всеми. Он возникнет только в конце в образе Черта, истошно рыча, завывая и хрюкая. А до этого взору публики откроется вид «падших» героев. В горячке поднимутся один за другим Смердяков (Сергей Волков) с вестью об убийстве Фёдора Карамазова, побелевшая Екатерина Ивановна (Надежда Толубеева), обличающая Митю, Грушенька (Вера Параничева) убежденная в том, что: «Все люди на свете хороши…». Митя, увидевший во сне плачуще дитя, с возгласом : «Бога жалко!»начнет свое шествие по воде точь-в-точь как Иисус Христос.
Под занавес всех скроет безутешный мрак, который в душе зрителя оставляет невыносимость бытия. Сафонова щедро дарит страждущим нового Достоевского, придавая его вечным текстам еще большой смысл посредством лишенного всякой экспрессивности прочтения. Постановка «Братья» — жестокий, циничный, красивый, сдержанный, духовный альянс старого и нового с минимальным жизненным отклонением.