В своем интервью журналистам Николай Коляда признался, что побаивается петербуржского зрителя: мол, непонятно, что от нас ждать. Строгие мы тут все больно.

Коляда, на самом деле, не первый, кто об этом говорит. И пуЖается он тоже не зря.

Мы, зрители и критики, в нашем суровом Петербурге действительно судим, страсть как, сурово: если нам нравится, мы об этом трубим на всех углах, если не нравится, то все углы также будут в курсе. Москва в этом смысле помягче будет, там зритель попроще нашего брата, что ли.

Но и Коляда-театр не лыком шит. Его популярность невероятно высокая (на зависть всем). Стоит только в интернете появиться информации, что Коляда — театр едет с гастролями, как билеты тут же вымываются из всех касс города.

И этот феномен интересует меня уже довольно давно: чем провинциальный (простите за это высокомерное слово) уральский частный театр неизменно покоряет зрителя двух столиц, в которых, скажем откровенно, недостатка в культуре и зрелищ нет.

Честно признаюсь, с творчеством Коляды я  познакомилась только в этом году и не могу сказать, что то, что они делают (пока могу судить только по двум спектаклям «Пиковая дама» и «Между небом и землей жаворонок вьется»), как-то во мне отзывается. Костюмы достаточно своеобразные, если не сказать простецкие, надрыва в самих спектаклях для меня особого нет (так чтоб пробирало до костей), сценография сомнительная, НО…Что их, безусловно, отличает от всех остальных театров, так это неподкупная душевность и тепло, которыми они безостановочно делятся со зрителем. Ты приходишь к ним словно в гости, и тебе там, по-настоящему, хорошо. По-человечески, хорошо. И уже не важно, что будет происходить дальше на сцене, потому что самое главное ты уже, как зритель и как человек, получил.

ДВА СЛОВА о екатеринбургской версии знаменитой «Пиковой дамы»

Вчера я посмотрела «Пиковую даму», переписанную самим Колядой (сразу скажу, хватило меня только на первое действие). Сомнительное мероприятие, конечно, со стороны Николая Владимировича — вносить свои ходовки в нетленное творчество светила русской поэзии, но…НО!  С другой стороны  творчество на то и творчество, чтобы каждый мог что-то свое творить (создавать нечто новое, ранее неизведанное). Не у всех это выходит гладко и на «5», но лучше пробовать и каяться, чем не пробовать и каяться.

Труппа, разодетая словно цыганский табор (а, может, 40 разбойников Али-Бабы),  водит довольно долго хороводы вокруг 4-х металлических кроватей, потряхивая 3-х литровыми банками с разноцветной мыльной жидкостью. Справа в тулупе и пуховом платке сидит Герман (заслуженный артист РФ Олег Ягодин), и он, конечно, всем своим видом и голосом с хрипотцой создает особую атмосферу этому празднику жизни. Роль Ягодину идеально подходит, придумать что-то лучше было бы, наверное, сложно. За кадром идет бессвязный набор немецких слов (от счета до словосочетаний «я тебя люблю», большое пожалуйста», «огромное спасибо»), в зале, кстати, долго перешептывались — мол, школа немецкого к нам приехала. И вот во всем этом, не побоюсь этого слова, маскараде (довольно, кстати, затянутом) завязывается история между графиней, Лизой и Германом. Графиня и Лиза, должна отдать должное, играют отменно.

А ключевая мысль, которую Коляда пытается до нас донести, и она с избытком сквозит во всех диалогах и монологах героев постановки, — это то, что Россия —  боль, а Германия — это прямо хорошо. И лучше быть кем угодно (французом, немцем, папуасом), но только чтобы не русским.