На самом деле, на год демонстрации спектакля стоит обратить особое внимание, потому что с 2009 года (а первый раз спектакль ставили вообще в  1986 года) сменился уже не один актерский состав, и каждый «новичок» , берущийся за ту или иную роль в постановке Додина, вкладывает в своего героя совершенно СВОЕ особое содержание. Возможно, что так захотел режиссер, а, может,  время настолько сильно скакнуло вперед, что истинный смысл романа нобелевского лауреата Уильяма Голдинга безвозвратно утрачен и заменен более актуальным.

Спектакль начинается со слепящего света, заставляющего зажмуриться каждого сидящего в зале. Создается ощущение, что  режиссер  намеренно с самого начала пытается погрузить зал  в атмосферу случившегося — в авиакатастрофу. А после взрыва на сцене остаются только обломки самолета и несколько выживших пассажиров (13 юных британцев). И тут рождается  первый диссонанс: по задумке Голдинга, герои «Повелителя мух» — мальчики, оказавшиеся волею случая на необитаемом острове и пытающиеся  совладать со страхом и самостоятельно справиться с возникающими в этой непростой ситуации трудностями, а Лев Додин вводит на одну из ролей (роль Джека) довольно взрослого актера (Владимир Селезнев), которому , несмотря на прекрасную форму артиста и высокий профессионализм, далеко за 40. При том, что все остальные — недавние выпускники мастерской мэтра. Это возрастное отличие сильно заметно. Можно говорить, конечно, о том, что все мы как дети, даже будучи взрослыми, и раскручивать именно эту линию, но тогда надо менять весь состав на более зрелых артистов.

А дальше Додин медленно «разжевывает» для зрителя первоначальные эмоции, чувства и действия участников страшных событий: проживание утраты, переживание за будущее и освоение новой действительности.  И потом очень быстро и не совсем читаемо случается  кульминация — то, собственно говоря, ради чего и писался роман.

Убийство свиньи (кстати, режиссер посчитал уместным вписать в спектакль именно живое животное), запах крови, страх жертвы, вкус сырого мяса дают Джеку, возглавляющему банду охотников, неоспоримую уверенность в том, что лишить жизни не зазорно. И не важно, кто перед тобой: животное или человек. Так, убийство братьев меньших ради пищи трансформируется в убийство себе подобных во имя  мнимой справедливости и возвышения над другими. И мальчики , воспитанные английские мальчики, убивают других мальчиков…ради забавы. За несколько мгновений до своей смерти Саймон бросает в зал напавшее на него осознание: «Звери — это все мы, мы сами». К сожалению,  «технически» скудно  проработан этот  момент озарения и получается, что все закончилось, толком не начавшись.

И в конце все та же вспышка света. В этот раз как озарение, осмысление, как катастрофа, но не физическая, а душевная…психологическая.

«Иногда зверь скрывается под личиной человека»