Иранская музыка за счет своей жизнеспособности является источником могучей жизненной энергии. Вы никогда не заметите никаких признаков кризиса, угасания или умирания народного музыкального языка. Прекрасные мелодии живут вместе с людьми, ежедневно обновляясь и отражая чаяния и настроения сегодняшнего дня.

С одной стороны, это музыка невероятно эмоциональная, горячая, пламенная и, кажется, сиюминутная, моментально реагирующая на настроение дня. А с другой — она устроена очень мудро , строго и систематизировано. У иранской музыки есть очень жесткий непоколебимым канон, который музыканты должны выучивать в течение всей своей жизни и уметь в любой момент воспроизвести любую мелодическую модель. Но, между тем,  эта жесткая , на первый взгляд, структура дает возможность неограниченного творческого выхода любому из талантливых исполнителей.

Вчера у жителей Петербурга выдалась уникальная возможность познакомиться с этой необычайной красоты музыкой и прикоснуться к древнейшим традициям ее воспроизведения.

14 композиций. Три дастгаха: дастгах «Шур», дастгах  «Дашти», дастгах «Хумаюн». В середине  — обезоруживающее и потрясшее абсолютно каждого сидящего в зале «Соло томбако».

Что такое «дастгах»? Даст — это рука, гах — это место. Слово означает положение руки исполнителя на грифе струнного инструмента. Начиная свою композицию, музыкант сразу определяет ее настроение, модус, располагая руку в определенном месте грифа. Если он начнет чуть выше или чуть ниже, это будет другая ладовая система, другое настроение, другой смысл музыкального послания.

Дастгах «Шур» — это самый главный дастгах иранской музыки, в котором отражена гордость, чувство собственного достоинства и огромное многообразие настроений, которые характеризуют эмоциональный строй всего иранского народа. В нем уживаются очень полярные чувства: здесь и грусть, и горделивость, и патриотизм, отражающий мировоззрение всех иранцев.

«Шур» часто соседствует с дастгахом «Дашти» (дашт — пустыня); в звуковой структуре этого дастгаха отражается чистота, скромность, простота, даже какая-то наивность, которая характерна для простых людей, проживающих вдали от больших городов.

Последний дастгах — это «Хумаюн» (что означает «царственный»): гордая и грустная музыка, отражающая настроение мудрого человека, имеющего большой жизненный опыт и с сожалением смотрящего на сам смысл жизни с его бренностью и  непреодолимостью каких-то законов. Но в то же самое время это бесконечная надежда на удачу, на свет, это радость жизни, радость бытия.

Пять музыкантов, виртуозно владеющих национальными инструментами (сантур, каманче, уд, томбак и тар) и божественное откровение — аваз, — это все, что нужно для умиротворения и погружения в неизвестный и прекрасный мир чужой, но вместе с тем понятной и близкой по духу культуры.